Уважаемый
Петр Петрович, в преддверии 350-летней годовщины Переяславской рады в
определенных кругах украинского общества нарастает истерия.
Утверждается, например, что Богдан Хмельницкий совершил трагическую
ошибку, втянув украинцев в кабалу московского царя. Данные события
трактуются не иначе как “порабощение”. Как вы, как историк и известный
политик, смотрите на подобные утверждения?
— Такое отношение к Переяслав-ской раде не только исторически
некорректно, но и по-человечески безнравственно. И прежде всего по
отношению к нашим предкам, к великому государственному деятелю Украины
гетману Богдану Хмельницкому. Это был исторический выбор украинского
народа, его политической и духовной элиты. Инициатива объединения двух
братских народов всегда исходила от Украины. Впервые она вполне
определенно прозвучала из уст гетмана реестровых казаков Криштофа
Косин-ского, возглавившего в 1591—1593 гг. крестьянско-казацкое
восстание против польской шляхты. Позже с просьбой принять Войско
Запорожское в русское подданство обратился к царю гетман Петро
Сагайдачный. Украинское посольство во главе с П.Одинцом было с
почестями принято в Москве, но обращение гетмана осталось без
удовлетворения.
Активную работу по налаживанию связей Украины с Россией проводил
епископ Исаия Копинский. В 1622 г. он предложил русскому правительству
принять православных Украины в подданство России. Через два года с
аналогичной просьбой от митрополита Иова Борецкого прибыл в Москву его
посланник — епископ Луцкий Исакий Борискович. Царское правительство
благосклонно воспринимало эти обращения, но принимать украинцев под
свою “высокую руку” не спешило. Россия была ослаблена длительной войной
с Польшей и не решалась пойти на разрыв достигнутого с ней мирного
соглашения.
Тем временем поль-ская шляхта жестоко расправлялась с непокорными
украинцами. Одно за другим подавлялись королев-скими войсками
крестьянско-казацкие восстания под руководством Тараса Федоровича,
Ивана Сулимы, Павлюка и др. Силой оружия в Украине утверждался
католицизм. Ликвидировались украинские православные школы, закрывались
православные церкви и передавались в руки униатам и католикам.
Возрожденная в 1622 г. православная митрополия подвергалась
неимоверному притеснению.
В 1648 г. началось новое мощное крестьянско-казацкое восстание,
переросшее в национально-освободительную войну украинцев под
руководством Богдана Хмельницкого. Осознавая, что собственных сил для
освобождения Украины из крепких объятий Речи Посполитой недостаточно,
гетман обращается за помощью к России. В 1648—1649 гг. он направляет в
Москву своих послов с просьбой принять Украину в российское подданство.
“А мы как первые також де и ныне желаем того, чтобы Ваше царское
величество нам нижайшим слугам и подданным своим государем. учинился”.
И вновь Россия медлила. Удовлетворение просьбы Украины было
равносильно объявлению войны Польше, на что царское правительство никак
не могло отважиться. Только в 1651 г. Москва решилась открыто заявить о
своей готовности серьезно обсуждать этот вопрос. На Земском Соборе было
сказано, что, если польский король и дальше будет продолжать свою
враждебную политику по отношению к России, она вынуждена будет принять
Запорож-ское войско и все население Малороссии в российское подданство.
В 1653 г. историческое решение Земского Собора об объединении двух
братских народов наконец-то состоялось.
В конце декабря 1653 г. в Украину прибыло русское посольство во
главе с боярином Василием Бутурлиным. 8 января (по новому стилю — 18
января) 1654 г. в г. Переяславе состоялась историческая Переяславская
рада, на которой ее участники от имени всего украинского народа
принесли присягу на верность русскому царю. После этого русское
посольство объехало все главнейшие города Украины и приняло присягу их
жителей.
Как видим, все произошло согласно воле украинского народа и с
соблюдением максимально возможных в то время норм гласности и
демократии. Ничего подобного Украина раньше не знала. Вхождение ее
земель в состав Речи Посполитой было провозглашено универсалами короля
Сигизмунда II Августа, что затем оформили как решение Люблинской унии
1569 г., на которой присутствовало всего несколько ополяченных
украинских магнатов-послов польского Сейма. Мнением украинского народа
поль-ское коро-лев-ское правительство не поинтересовалось даже
формально. Не спрашивали украинский народ и тогда, когда в 1596 г.
провозглашали в г. Бресте Унию католиче-ской и православной церкви.
Переяславская рада, как бы кто ни относился к ней, безусловно,
событие этапное, пред-оп-ре-де-лив-шее судьбу Украины на более чем три
столетия вперед. 18 января 2004 г. исполнится 350 лет, когда в
Переяславе были произнесены знаменитые слова “навеки вместе”. Но
складывается впечатление, что событие это сегодня мало кого интересует.
Удивительно, но молчит и Государственный организационный комитет во
главе с вице-премьером Д. Табачником, который по долгу службы должен бы
инициировать хоть какие-то мероприятия, посвященные этой памятной дате.
— В связи с этим как бы вы оценили самого гетмана Богдана
Хмельницкого в нашей истории? Была ли у него тогда другая, более
оптимальная, нежели союз с Россией, альтернатива?
— Можно, разумеется, порассуждать на тему альтернатив, но история,
как известно, не знает сослагательного наклонения, и вряд ли подобные
рассуждения, с которыми приходится нередко встречаться, могут быть
корректны в научном отношении. Мне думается только, что если бы
существовала в то время лучшая альтернатива обретения Украиной
стратегического союзника, украинский народ и его политиче-ская элита
обязательно бы воспользовались ею. С двумя из них — “польской” и
“турецко-татарской” — Украина была очень хорошо знакома на собственном
горьком опыте и больше не имела сил их терпеть. Со “шведской” такого
знакомства не было, но более поздние исторические события показали, что
ориентация на географически дальнего союзника не могла быть для Украины
продуктивной. Что касается Молдавии, Валахии или Семиградья, с которыми
Богдан Хмельницкий поддерживал дипломатические отношения, то искать в
них политического покровительства никому в Украине и в голову не
приходило. На роль сюзеренов эти небольшие государства явно не
подходили.
Выбор Богдана Хмель--ницкого был выбором украинского народа. В
течение более чем полувека он связывал надежды на избавление от
порабощения польской шляхтой и турецко-татарских опустошительных
вторжений в Украину только с Москвой, с единоверным православным
народом России. Богдан Хмельницкий выполнил волю своего народа, и в
этом его историческая миссия.
Не сделай он этого, трудно сказать, появилось бы хоть
когда-нибудь на политической карте Европы украинское государство и
имели бы мы возможность сегодня обсуждать эту тему.
Длительное время в Украине дискутируется вопрос о научной
корректности термина “воссоединение”. Он предполагает равноправное
объединение двух стран, тогда как в действительности Украина была
принята в состав Русского государства на правах автономии. На этом
основании (и раньше, и теперь) высказывались мысли, что царское
правительство не выполнило своих обязательств, обмануло Богдана
Хмельницкого и его окружение в их надеждах на равноправное объединение,
а поэтому следует говорить о “присоединении”.
Спор этот не представляется продуктивным, поскольку в событиях
1654 г. не было ни обманщиков, ни обманутых. В действительности все
произошло в полном соответствии с предварительными договоренностями.
Украина, в лице казацкой старшины и высшего православного духовенства,
просила принять ее в царское подданство, а Россия, в лице царского
правительства и Зем-ского Собора, удовлетворила эту просьбу. Это нашло
отражение в так называемых мартовских статьях, которые были составлены
в виде “пожалований” царской властью прав и привилегий Войску
Запорожскому, казацкой старшине, украинской шляхте и крупным городам.
Что касается гетманского управления, то, согласно тем статьям, оно
должно было подчиняться царскому правительству.
Следовательно, царь — сюзерен, а гетман — его вассал. Никакой
другой формы политического союза в тех исторических условиях не могло и
быть. В состав Речи Посполитой Украина также входила на правах
подданства, но на неизмеримо худших условиях. Поэтому и восстала.
— Не кажется ли вам, что в современной Украине фальсификация
истории стала весьма распространенным, а для кое-кого и выгодным
занятием? Отдельные “патриоты”, присвоившие только себе право быть
“совестью нации”, настойчиво внедряют в сознание молодых поколений, что
между русским и украинским народами нет ничего общего, наши культуры
различны, языки чужды друг другу и т.п. В чем, на ваш взгляд, опасность
этого явления?
— На поведении многих наших соотечественников сильно сказывается
заявленный Украиной курс на интеграцию с цивилизованным Западом. В
угоду вожделенной мечте пожить за чужой счет и громоздятся всякие
нелепицы о нашей истории. Отрицается очевидное и придумывается
невероятное. Некоторые псевдоисторики действительно договариваются до
того, что украинцы не имеют ничего общего с русскими, их нисколько не
смущает то обстоятельство, что наши народы (как и белорусский) имеют
единый древнерусский этнокультурный корень, что в продолжение более чем
четырех столетий их общей колыбелью была Киевская Русь, что
Северо-Восточная Русь, ставшая впоследствии ядром Великой России,
заселялась в XI—XIII вв. в значительной мере выходцами из Южной Руси,
что на всем древнерусском пространстве были единый литературный язык,
единая духовная и материальная культура...
Мне неловко говорить об этих очевидных истинах, поскольку в нашем
случае имеем проблему не научную, а нравственную. А коль это так, то
никакие аргументы на “отдельных патриотов” не подействуют. Они и дальше
будут называть Киевскую Русь “Украин-ской державой”, русских князей —
Ольгу, Владимира или Ярослава — “украинскими князьями”, Русскую правду
“Украинской правдой”, а крещение Руси “крещением Украины”. Купаясь в
этом абсурде, они не понимают, что тем самым оказывают плохую услугу
собственной истории. Ведь то, о чем они говорят, не находит опоры в
источниках. И у людей, не очень знающих далекое прошлое, может
возникнуть сомнение: а какое вообще отношение имеет Киевская Русь к
нашей самобытной (не имеющей ничего общего с русской и белорусской)
украинской истории?
Должен успокоить наших “самобытников”, что признание или
непризнание родства украинцев с русскими и белорусами не влечет за
собой никаких последствий для интеграции Украины в европейское
сообщество: не препятствует этому процессу и не ускоряет его. Все
определяется нашей нынешней состоятельностью. Поэтому безнравственно
делать древнюю историю заложницей современных политических амбиций.
— Бытует расхожее мнение, что мы являемся страной с
непредсказуемой историей. Как вы, ученый, относитесь к вмешательству
политиков в историче-скую науку? Наступят ли времена, когда к
собственной истории мы будем относиться с уважением, без истерик и
передергивания фактов?
— С “расхожим мнением” о непред-сказуемости нашей истории я бы
скорее согласился, чем усомнился в нем. Свою новую публи-цистиче-скую
книгу я назвал “Неисповедимы пути Украины”, что, по существу, то же
самое. Имеем, к сожалению, достаточно примеров, когда Украина, а
точнее, ее политическая элита, никак не могла найти свое место в
истории. После смерти Богдана Хмельницкого украинские гетманы (иногда
их было одновременно два или три) постоянно блуждали в треугольнике
между Москвой, Варшавой и Стамбулом не в состоянии определиться, с кем
же Украине по пути. Даже Иван Мазепа, казалось бы, верой и правдой
служивший русскому царю на протяжении почти двадцати лет, в решающий
момент переметнулся на сторону шведского короля Карла XII, не просчитав
роковых последствий этого шага для украинской государственности. К
сожалению, традиции непредсказуемости имеют место и в наше время.
Украина вновь мучительно размышляет, с кем ей быть — “с умными или
красивыми”, что приводит к непоследовательности ее внешнеполитиче-ских
действий.
Наш собственный исторический опыт доказал, что ничего хорошего из
этой пресловутой непредсказуемости Украина не извлекла. Казалось, могли
бы и поумнеть. Хотя бы в оценках этого явления. Так нет же, продолжаем
гордиться им, пытаемся найти непредсказуемость даже там, где ее и вовсе
не было. Например, в деятельности того же Богдана Хмельницкого,
который, как утверждают некоторые исследователи, якобы интриговал
одновременно с несколькими странами, чтобы достичь полной независимости
Украины. И договор с Россией был для него будто бы только тактическим и
временным шагом на все том же пути к государственному суверенитету. И
хотя ни одним документом эта версия не подтверждается, мы готовы
пожертвовать добрым именем Богдана Хмельницкого, представить его
беспринципным интриганом, пусть даже и ради высокой политической цели.
Да и гетман Иван Мазепа, оказывается, только прикидывался другом Петра
I, а на самом деле все время думал о независимости Украины и искал
удобного случая, чтобы оторваться от России.
Когда я встречаюсь с подобными, мягко говоря, историческими
некорректностями, не могу избавиться от естественного удивления. Что
понуждает людей к этому? Ведь сегодня научная честность не грозит ее
обладателю ни потерей работы, ни длительными командировками в места не
столь отдаленные, ни, не дай Бог, лишением жизни. Есть, правда,
социальный заказ национал-патриотической части укра-инской политической
элиты на героизацию нашего прошлого, но он вполне может быть
удовлетворен и без фальсификации истории. При этом необходимо
осознавать, что именно ученые, а не политики ответственны за ее
объективное освещение.
— Петр Петрович, вы неоднократно высказывали суждение, что
причины исторических неудач мы упоенно ищем в ком угодно, только не в
себе самих: то ляхи, то литовцы, то москали не давали нам жить и
развиваться. Согласен, что такой стереотип надо ломать. Какие шаги в
первую очередь необходимо для этого предпринять?
— Действительно, я постоянно утверждаю, что причины наших неудач
следует искать прежде всего в самих себе. Это не значит, что украинская
история была свободна от внешних неблагоприятных влияний, но если мы и
дальше будем списывать все грехи только на происки врагов, ничего
путного у нас не получится. С сожалением должен отметить, что мои мысли
практически ничего не изменили в нашем поведенческом стереотипе.
Проанализируйте, что пишут украинские газеты или передает телевидение
об идее Единого экономического пространства четырех стран — России,
Украины, Беларуси и Казахстана или о проекте создания вместе с Россией
и Германией газотранспортного консорциума, и вы убедитесь в этом.
Сегодня для определенной части украинского политикума, как для
сказочной мышки, страшнее России “зверя нет”. Она заведомо
подозревается в коварстве, в попытках объегорить бедную Украину и, еще
хуже, в намерении поглотить ее в новой империи. Конечно, при таком
подходе ни о какой прагматичной политике Украины говорить не
приходится. Пусть сгнивает без ремонта и модернизации газотранспортная
система, пусть годами сухим остается нефтепровод Одесса — Броды, пусть
обе эти “трубы” не приносят украинскому народу экономиче-ских
дивидендов, но на сотрудничество с Россией мы не пойдем.
Удивительно: политика большинства стран мира определяется
экономикой, а в Украине все наоборот. Жертвуем реальными экономическими
интересами ради призрачных политических амбиций. Рынки сбыта наших
товаров почти целиком находятся на Востоке, оттуда мы получаем нефть,
газ, топливо для атомных электростанций, а объединяться все равно хотим
только с Западом. Живем эмоциями, а не разумом. И трудно сказать, когда
все это изменится. Наверное, не раньше, чем к управлению Украиной
придет поколение политиков, не отягощенных комплексами исторических
обид, для которых экономическое процветание страны и ее народа будет
выше политического или этнонационального гонора.
“Жаль только, жить в эту пору прекрасную, — как писал великий русский поэт Н. Некрасов, — уж не придется ни мне, ни тебе”.
Узято з http://archiv.orthodoxy.org.ua/page-846.html
|
