История Октября постоянно подвергается
фальсификации со стороны идеологов буржуазии и ее «троянских коней» -
оппортунистов. Эти фальсификации, которые с течением времени становятся
все более изощренными и коварными, мешают грудящимся, коммунистам во
всей полноте понять величие идей Октябрьской революции и извлечь уроки
из ее исторического опыта.
Одним из первых, кто начал искажать содержание и характер Октябрьской
революции были украинские буржуазные националисты - председатель
Центральной рады (с марта 1917 г. по апрель 1918 г.) М.Грушевский,
премьер Центральной рады и один из лидеров Директории В.Винниченко,
деятели Центральной рады, Гетманата и Директории - Д.Дорошенко,
Б.Мартос, И.Мазепа, ВЛипинский, А.Шульгин, П.Христюк и другие.
Так, основатель буржуазно-националистической историографии М.Грушевский
в своей «Iлюстрованiй icтopii Украiни з додатком Нового перiоду Icтopii
Украiни за роки вiд 1914 до 1919» рассматривает события на Украине
исключительно через призму «государственно-творческой» деятельности
Центральной рады, которая в ответ на сообщение из Петрограда о
свержении Временного правительства ответила фарисейским провозглашением
Украинской Народной республики. Революционный переворот в Петрограде
Грушевский представляет как событие локального характера. Он и словом
не обмолвился о Втором Всероссийском съезде Советов, каждый пятый
делегат которого являлся представителем украинского народа, и который
заявил о переходе государственной власти в Центре и на местах к Советам
народных, солдатских и крестьянских депутатов.
Борьба трудящихся Украины за установление Советской власти выдается
Грушевским за «проявления большевистской инвазии». Под давлением фактов
он все-таки признает, что «все время Украина жила в состоянии
внутренней борьбы», но замалчивает, что это состояние было обусловлено
банкротством Центральной рады, которая до последнего своего дня (29
апреля 1918 г.) противодействовала проведению в жизнь декретов о мире,
земле, отмене капиталистической собственности на фабрики и заводы,
принятым Вторым Всероссийским съездом Советов. Главную причину падения
Центральной рады Грушевский объясняет «военной интервенцией с Севера».
Необъективность Грушевского проявилась и в том, что Первый Всеукраинский съезд Советов[1]
, который в декабре 1917 года, выражая волю трудящихся масс,
провозгласил себя высшим органом власти па Украине и избрал
рабоче-крестьянское правительство, он называет фальшивым, а части
Красной Армии, освободившие Харьков, а со временем и Киев от
буржуазно-националистического отребья, - не иначе как «большевистскими
бандами».
Описание исторических событий, связанных с Октябрьской революцией,
М.Грушевский строит на основе им же изобретенной антинаучной схемы,
суть которой составляют теории «исключительности» украинского народа,
«отрубности» его истории от исторических путей русского и белорусского
народов, «безбуржуазности» украинского общества, «единого потока».
Еще до Октябрьской революции передовые деятели украинской культуры
увидели, что историография М.Грушевского и его единомышленников
оказалась в тупике и носит реакционный, шовинистический характер. Не
случайно И.Франко в ноябре 1915 г. решительно выступил против того,
чтобы «на разных языках толочь и перемалывать фальшивые исторические
конструкции проф. М.Грушевского, слабость и непрочность которых уже
теперь чувствует каждый историк».[2]
Грушевский утверждал, что эксплуататорами в Украине являются чужеземцы
- русские, евреи, поляки. Он не замечает того, что в условиях
капитализма нации социально разделены на две части - на эксплуататоров
и эксплуатируемых. Направляя свой гнев против чужеземцев, Грушевский
прикрывал эксплуатацию украинского народа, чинимую собственными
паразитами - украинскими буржуа в лице Яхненко, Терещенко, Семиренко,
Кочубея, Рымаренко и тысячами таких как они. Подобные утверждения в
свое время остро осудил П.Грабовский -украинский революционер-демократ.
«Наибольшей несусветицей, - писал он в 1900 г. - есть то, что
Украина, якобы была когда-то единым, неделимым телом с точки зрения
национальных интересов... как хотят утвердить наши псевдопатриоты, -
такой Украины никогда не существовало и не существует... Сказать, что
украинский шляхтич, иерарх или казак следовал к той же цели, что и
посполитый, что все они были заняты одними мыслями и делами, одинаково
боролись за украинскую идею, - значит тешить себя и читателей сказками,
закрывая глаза на события действительной жизни, закрывать уши, чтобы не
слышать голос науки и разума».[3]
Грушевский сознательно закрывал глаза и уши на тот выявленный
переписями населения за 1987 и 1913 годы факт, что основная масса
национальных богатств на Украине (и особенно пахотных земель)
находилась в руках украинских помещиков, фабрикантов и заводчиков.
Основную двигательную пружину общественного развития он видел в
межнациональных антагонизмах, и поэтому не переставал внушать своим
слушателям и читателям, что Россия-де является врагом Украины, и что
все напасти идут с Севера.
Несколько более объективным в описании революционных событий на Украине
оказался один из экс-премьеров Директории Исаак Мазепа. В своей
трилогии «Украiна в огнi й 6ypi революцii» он не обходит молчанием
факты о выступлениях трудящихся Украины против Центральной рады, хотя и
пытается обвинить в этом российских большевиков, увлекавших
обездоленных крестьян и рабочих своими социалистическими призывами.
«Революция началась и развивалась, - писал он, - под знаком идей
демократии и социализма, которые были чрезвычайно популярными в массах.
Лозунги «Земля и воля», «Демократическая республика», «Вся власть
Советам» господствовали над всеми другими. С недемократическими и
несоциалистическими призывами нельзя было показаться на люди. Влияние
буржуазных партий быстро свелось почти к нулю. Словом, уже в первой
стадии революции, во времена власти Львова и особенно Керенского стала
почти невозможной какая-нибудь более широкая политическая работа вне
лозунгов и программ социалистических партий, которые большей частью
стояли на почве демократического переустройства бывшей царской
империи». По этим причинам, - по свидетельству И.Мазепы, -
буржуазно-националистические партии, входившие в состав Центральной
рады, начали срочно перелицовываться в социалистические. Что до
«малосознательных народных масс», то они, по словам Мазепы, пошли за
привлекательными лозунгами большевиков»... «Власть Центральной рады с
каждым днем начала утрачивать почву под ногами.» [4]
Не ясно ли, что украинский народ был заряжен тем же революционным
духом, что и российский народ. Как свою родную он принял большевистскую
программу социалистического переустройства общества и отверг
домогательства буржуазных националистов сохранить антинародный
буржуазный строй.
У трудящихся Украины проявился классовый инстинкт. Они быстро
разобрались в том, что Центральная рада лишь по названию состоит из
представителей социалистических партий, на деле же в Раде
господствовали представители буржуазных и мелкобуржуазных партий. Об
этом откровенно заявил не кто иной, как лидер партии украинских
социал-демократов и глава правительства Центральной рады Владимир
Винниченко. «Мы понимали революцию, - пишет он в трилогии «Вiдбудова
нацii», - как буржуазно-демократическую. Мы никоим образом не
покушались на буржуазно-демократический строй и поэтому со стороны
несоциалистических элементов не могли встретить никакого сопротивления
себе. МЫ В СВОЕЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ БЫЛИ ТОЛЬКО РЕСПУБЛИКАНЦАМИ и
ДЕМОКРАТАМИ, А НЕ СОЦИАЛИСТАМИ. (выделено нами - авторы) (Но только
республиканцами и демократами были и те самые «социалисты» - меньшевики
и эсеры, которые так боялись нашей социалистичности.»)[5]
Продолжая эту мысль Винниченко далее заметил, что не были «социалистами меньшевики и эсеры»,[6] которые так рьяно поддерживали Временное буржуазное правительство России.
Классовое родство Украинской Центральной рады и Временного
правительства в Петербурге проявлялось в политике этих властных
структур. После Февральской революции Центральная рада выполняла роль
краевого органа Временного правительства, что нашло отражение в первых
двух универсалах.
Центральная рада поспешила проявить солидарность с Временным
правительством, которое с согласия меньшевистско-эсеровских Советов
расстреляло 4 июля мирную демонстрацию рабочих Петрограда. В телеграмме
Генеральный секретарь Центральной рады заверял Временное правительство
в своей «энергичнейшей поддержке» «против попыток большевиков свергнуть
власть законного коалиционного министерства».
Как и Временное правительство, Центральная рада оказалась неспособной
решить ни одного сколько-нибудь значительного вопроса для судеб
Украины. Она не дала народу ни мира, ни земли, ни свободы. Украинские
войска, поддерживавшие Центральную раду, продолжали бессмысленную войну
«до победного конца», к чему их призывал военный министр Симон Петлюра.
Крестьяне не получили обещанную землю, общество в целом - свободу от
эксплуатации. Центральная рада, - по словам И.Мазепы,- «при всех своих
патриотических чувствах...плелась в хвосте революционных событий, не
имела ясного плана и твердой воли». Отсутствие ясного взгляда на дела у
деятелей Центральной рады, по словам того же автора,» проявилось
особенно ярко при решении земельного вопроса на Украине».[7]
Правительство Центральной рады подготовило проект земельного закона,
согласно которому земля оставалась в руках помещиков и кулаков. Изъятию
подлежала лишь та земля, которая превышала норму в 40 десятин. И
неслучайно этот проект, узаконивавший помещичье и кулацкое
землевладение, был отвергнут крестьянами Украины.
Такой же классовой логике следовала Центральная рада в отношении к
империалистической войне. Вместе с Временным правительством она
выступала за ее продолжение до победного конца. Этот антинародны курс
Центральной рады согласовывался с характером внешней политики стран
Антанты, особенно Англии и Франции, которые за участие в войне против
Германии и Австро-Венгрии обещали финансовую и техническую помощь «для
организации и возрождения Украины». В силу этого, - отмечает Мазепа, -
«к сепаратным переговорам с Германией и Австрией Центральная рада
приступила уже только после того, как российская большевистская власть
начала в ноябре переговоры с Центральными государствами и в конце
декабря 1917 года подписала с ними перемирие на фронте. Все это сеяло
неудовлетворение в украинских массах и укрепляло почву для
большевистской пропаганды в Украине».[8]
А в конечном счете Центральная рада и представляющие ее буржуазные и
мелкобуржуазные партии, как замечает О. Субтельный, «утратили связь с
массами»[9].
Одним из главных направлений «государственно-творческой деятельности»
Центральной рады стало создание национальных вооруженных сил. Летом
1917 г. около 300 тысяч украинских солдат, проходивших службу в
российской армии под воздействием националистической пропаганды
реорганизовались во «всеукраинские» формирования и приняли присягу на
верность Центральной раде.
Однако создание вооруженных сил Украины оказалось в руках
авантюристов, которых больше всего занимала собственная карьера. На
данное обстоятельство обратил внимание в своих мемуарах бывший министр
Центральной рады и гетманского правительства Дмитро Дорошенко. Во главе
армии, пишет он, стали люди «не сумевшие отделить военное дело от
партийных задач и внесшие в формирование украинской армии все дурные
приемы дешевой демагогии и узкого политиканства. Во главе генерального
секретариата по военным делам стал С.В.Петлюра, человек штатский,
имевший к военному делу лишь то отношение, что с 1916 г. он состоял
помощником уполномоченного земского союза на Западном фронте. Он
окружил себя молодыми прапорщиками военного времени, матросами,
писарями, военными чиновниками - это и был штат неокрепшей армии. Ко
всем старым офицерам, хотя бы они были и чистокровными украинцами,
Петлюра и его ближайшие помощники относились с глубоким недоверием. Шли
по большей части авантюристы, вроде полковника Капкана (командира
первого украинского полка имени Б. Хмельницкого), форменного бандита
-полковника П-ка, типичного проходимца и авантюриста штабс-капитана
Б-го и прочих... Понятно, что такие люди ничего прочного создать не
могли,... в распоряжении Центральной рады находились осенью 1917 года
всего несколько «полков», представлявших из себя скорее отряды
партизанов под командою своих атаманов чем регулярные войсковые части.
Эти дружины удальцов, носившие трескучие названия: «Полк имени гетмана
Сагайдачного», «Полк имени Дорошенко», «Полк имени Грушевского» и т.д.
- не выдержали...пробы при первом же серьезном испытании»[10].
Во время январского (1918 г.) восстания киевских пролетариев все
перечисленные полки, не желая проливать кровь ради спасения Центральной
рады, объявили нейтралитет. Вследствие чего войско Центральной рады,
насчитывавшее в своих рядах к тому времени 20 тысяч человек
(О.Субтелъный указывает 15 тысяч человек) и состоявшее в основном из
сечевых стрельцов, ополчения «вольных казаков» и галичан, бывших
военнопленных, не смогло остановить такие же примерно по численности
советские войска, шедшие из Харькова на выручку восставшим пролетариям
г. Киева.
- «Куда же поделись те 300 тысяч бойцов украинизированных отрядов,
которые летом присягали Центральной раде?» Отвечая на этот вопрос,
О.Субтельный отмечает: «Большинство из них возвратилось в свои села,
заняв нейтральную позицию, между прочим как и некоторые из тех, которые
оставались под ружьем. Часть перешла к большевикам».[11]
Иначе осуществлялся процесс создания Красной Армии в Украине, во главе
которой стояли большевики. Сразу после революции при формирования
воинских частей строго выдерживался принцип добровольности. Добровольцы
сознательные защитники дела Октября, интересов трудового народа и
составили ядро вооруженных сил Советской Украины. Первой воинской
частью революционной рабоче-крестьянской армии Украины стал полк
«червонного казачества», формирование которого началось в декабре 1917
г. по решению Украинского Советского правительства. Центром
сосредоточения вооруженных сил для защиты и закрепления победы
социалистической революции на юге стал Харьков - первая столица
Советской Украины.
5 января 1918 года по приказу Народного Секретариата Советского
правительства Украины началось решительное наступление украинских
советских частей («червонных казаков») совместно с вооруженными
отрядами рабочих, прибывших из центральных районов страны, против войск
контрреволюционной Рады. Одновременно развертывалось наступление
советских войск против калединцев в направлении Донецкого бассейна. К
этому времени Советская власть была установлена в большинстве районов
Донбасса, в Екатеринославе, Николаеве, Полтаве, Херсоне, Одессе и
других крупных городах Украины.
Советские войска по пути следования из Харькова на Киев через
Полтавщину и Черниговщину обрастали все новыми и новыми отрядами
добровольцев. В боях за освобождение Киева от Центральной рады наряду с
Первым полком Червонного казачества под командованием Виталия Примакова
участвовали два отряда Петроградских красногвардейцев, Первый
Московский революционный отряд, Первый Минский революционный отряд,
Отряд моряков Черноморского флота по командованием А.Полупанова,
Красногвардейцы Донбасса под командованием шахтера Д.Жлобы,
красногвардейцы других городов Украины, латышские стрелки во главе с
Берзинем. Их общая численность, как свидетельствуют архивные документы,
не превышала 6500 чел.[12]
В то время как Центральная рада , располагая 20 тысячным войском,
сосредоточила в Киеве 12 000 солдат, которые имели много пушек и
пулеметов.[13]
Идейное руководство советскими войсками осуществляли большевики Виталий
Примаков и Юрий Коцюбинский. К тому же Ю.Коцюбинский в должности
Главнокомандующего войсками Украинской республики руководил всеми
боевыми операциями по освобождению Киева от
буржуазно-националистической контрреволюции, а Ю.Примаков являлся
Чрезвычайным комиссаром по борьбе с контрреволюцией[14].
26 января 1918 года советские войска овладели городом Киев. За
несколько дней перед этим сечевые стрельцы под командованием
Е.Коновальца и гайдамаки С.Петлюры жестоко подавили восстание киевских
пролетариев против Центральной рады. Более 1500 человек были повешены,
расстреляны, заколоты штыками. О таких кровавых событиях Субтельный и
другие украинские историки предпочитают умалчивать. Зато не жалеют
красок для очернения «большевиков», которые разбили на дальних
подступах к Киеву отряд киевских добровольцев, состоявший из юнкеров,
студентов и гимназистов. По этому поводу «новые украинцы» ежегодно
устраивают траурные митинги и заупокойные молебны с целью прославления
«павших героев» и проклятья «московских оккупантов». Действительные же
обстоятельства гибели «молодых украинских патриотов», чтобы не
предстать в невыгодном свете, националисты скрывают от народа.
Но у националистов бывают и минуты откровения. Такой миг пережил и
Д.Дорошенко. В статье»Памяти тех, что полегли под Кругами», которая
была опубликована в 1918 году в газете «Украинское слово» и еще ни разу
не переиздавалась в «независимой» Украине, Дорошенко пишет:
«...Случилось это 17 января 1918 года по старому стилю... Когда враг
стоял уже под Бахмачем, некого было послать для обороны этого
важнейшего стратегического пункта, т.е. настоящего «ключа к Киеву». Те
«миллионы штыков», на которые еще летом думала опереться Центральная
рада, давно развеялись как дым. Стояли, правда, в Киеве полки, носившие
гетманские имена: был полк Хмельницкого, полк Сагайдачного, полк
Дорошенко, был даже полк Михаила Грушевского. Но они сбитые с толку и
деморализованные, провозгласили «нейтралитет». В Киеве было много
«сознательной» интеллигенции, но жертвовать своими головами она не
умела или не хотела: только десятки со всего количества приняли участие
в борьбе на киевских улицах. Но была молодежь... Она не имела в душе
наших сомнений И колебаний. Она не видела разницы между словом и делом.
Такой молодежи было немного. Когда настал критический момент
«Вспомогательный студенческий курень» один за два дня собрался и
двинулся по Бахмач. Были тут студенты университета и гимназисты. Многие
из них убежали из дома, ибо боялись прощания с отцом-матерью, чтобы их
слезы не удержали их дома. Большинство из них перед этим не держало в
руках винтовки, в глаза войны не видело. Знали ли те, кто посылал этих
детей , что посылают их на убой? Сами они, даже если и знали, что идут
на смерть, шли не колеблясь. Направляющими среди них были
«украинизированные» (т.е. петлюровские - Ред.) офицеры, которые играли
в карты и пьянствовали в своем вагоне в то время как враг был уже
совсем близко, наседал на станцию Круты. Увидев это, офицеры гаркнули
машинисту, чтобы он двигал к Киеву и сбежали, даже не предупредив своих
солдат. И те, кто успел на ходу догнать поезд, спались, а тех, кого
застигли в десятки раз превосходящие по численности и силе враги,
замордовали, не просто убили, а зверски замучили. Это и была «трагедия
под Крутами», о которой мы со всем этим горем, которое было потом,
вроде бы и позабыли».
Небольшое дополнение к статье Дорошенко вносит Наталия
Полонская-Василенко в своей двухтомной «Iсторii Украiни», впервые
изданной в Мюнхене в 1976 г. «Бахмач защищал отдел киевских юнкеров, -
пишет она, - В помощь им пришел из Киева отдел студентов - 300 штыков:
они были уничтожены под Крутами 28 января.»[15]
Однако никто из «новых украинцев» даже не упоминает, что оплакиваемые
ими юноши на гибель были обречены пославшей их на войну Центральной
радой и предавшими их на поле боя петлюровскими офицерами. Последние,
возвратясь в Киев, «смывали» свой позор кровавыми расправами над
восставшими рабочими, издевательствами над ранеными, женщинами и
детьми. Впоследствии они были непременными участниками еврейских
погромов, унесших сотни тысяч жизней.
Как мы уже отмечали, вооруженные силы Советского правительства Украины
неизменно росли и крепли при самой горячей поддержке со стороны
трудящихся, поднявшихся на борьбу против националистической Центральной
рады, за установление Советской власти. В то же время вооруженные силы
контрреволюции разлагались и редели. Аргументы наших оппонентов, что
причиной разложения вооруженных формирований националистов якобы была
большевистская пропаганда, весьма поверхностны и туманны. Их
опровергнуть счел нужным даже В. Винниченко. «Мы тогда, когда
склонность масс к нам угасала и умирала, - писал он, - поясняли это
большевизмом. Большевики, дескать, деморализовали солдатские массы,
сагитировали их, оболгали украинскую власть перед ними, распалили своей
демагогией их темные инстинкты, потянули за собой бессовестными,
безоглядными обещаниями всяких неосуществимых благ, - вот массы и пошли
за ними. А мы, дескать, честно вели себя, мы не обещали того, что
невозможно, мы заботились об организации жизни, строя, порядка, мы не
хотели разрушать хозяйственные силы страны, мы звали массы к дисциплине
духа, к работе, а это деморализованным массам не нравилось и они из-за
этого отвернулись от нас.
Так мы тогда разъясняли ситуацию. Так, наверное, будут объяснять ее
украинские историки. Но такие разъяснения будут либо нечестными, либо
наивными.
И то и другое объяснение - неверное. Вся причина в том, что украинская
власть, что вся руководящая, партийная украинская демократия РАЗОШЛАСЬ
со СВОИМИ МАССАМИ, ЧТО ОНА БЫЛА СОЦИАЛЬНО НЕПОСЛЕДОВАТЕЛЬНАЯ,
НЕРЕШИТЕЛЬНАЯ, НЕВЫРАЗИТЕЛЬНАЯ И НЕ СОЦИАЛИСТИЧНАЯ.[16]
«Огромное большинство украинского населения, - с горечью писал В.Винниченко,- было против нас».[17]
Не имея опоры в «собственном» народе (а политика без масс, говорил
В.И.Ленин, является авантюристичной политикой), Центральная рада с
целью самосохранения 27 января (9 февраля) 1918 г. через своих
представителей в Брест-Литовске подписала с германо-австрийской
делегацией договор о фактической оккупации Украины войсками Германии и
ее союзниками. Чтобы устранить формальные препятствия для заключения
такого договора «Центральная рада 11 (24) января 1918 г издала IV
Универсал, в котором заявила об отрыве Украины от России».[18]
И хотя 26 января (8 февраля) 1918 г. рада бежала из Киева, но акт
предательства украинского народа был свершен. В Украину началось
вторжение 450-тысячной австро-германской армии.
Этим актом украинские националисты, возглавлявшие Центральную раду,
доказали верность традициям своим предшественников: для защиты своих
эгоистических интересов искать опору за рубежом. За указанные услуги
Центральная рада обязалась поставить Германии и Австро-Венгрии до июля
1918 г. миллион тонн зерна, мяса, круп и другие продукты.
Немецкие армии, быстро растекаясь по Украине, уничтожали Советскую
власть. 2 марта 1918 г. они восстановили власть Центральной рады в
Киеве. И тем ни менее, как пишет, ссылаясь на В.Винниченко, советолог
Эдвард Карр, ни благодарственные молебны, организованные Петлюрой, ни
красноречие Грушевского не могли скрыть «горькой правды», состоявшей в
том, что Рада была обязана своим возвращением «германским тяжелым
орудиям».[19]
На непрочность положения, зависимость Центральной рады от оккупантов
неоднократно указывали и представители немецкого командования. Так,
генерал Гофман в своем дневнике в марте 1918 г. писал: «Центральная
рада, кроме наших войск, не имеет за собой ничего».[20]
Немцы и австро-венгры разделили Украину на сферы влияния. Значительная
часть Волыни и Киевщины была оккупирована немецкими войсками, южная
Украина - австро-венгерскими. Уже в этом начальном периоде
украинско-немецкой «дружбы» оккупанты показали себя хозяевами
положения. Они игнорировали просьбу украинской стороны прислать из
Австрии полки украинских сечевых стрельцов и прислали польские,
австрийские и немецкие, которые, как отмечает Н.Полонская-Василенко,
«самовольно располагались - без договоренности с украинскими войсками.
А дальше немцы начали вмешиваться в цивильное управление: арестовывали,
судили, расстреливали самовольно».[21]
«Политика Центральной рады, - отмечает О.Субтельный, - вызвала
разочарование полти во всех слоях населения. Неукраинцы осуждали разрыв
связей между Украиной и Россией, бедные крестьяне не получили ожидаемой
земли, у состоятельных крестьян и крупных землевладельцев
национализация их владений вызвала гаев, а все вместе осуждали
Центральную раду за ввод в страну жестоких немцев. Со своей стороны
немцы тоже утратили терпение к несостоятельным политикам, которые
преобладали в Центральной раде, они быстро удостоверились, что она не
имела практически никакого административного аппарата для сбора тех
миллионов тонн продуктов, которые так отчаянно потребовали голодные
немецкие и австрийские города», И поэтому 28 апреля 1918 г. разогнали
Центральную раду.[22]
Вот как описывает, ссылаясь на очевидцев, момент разгона немцами
Центральной рады белогвардеец Могилянский И.М.: « Маленький отряд
вооруженных немецких солдат вошел в зал заседания рады...»Руки вверх!»
скомандовал немецкий офицер. Все подняли руки, кроме проф. М.С.
Грушевского, который смущенный остался сидеть на председательском
кресле. Выпустили сначала публику, проверяя документы, потом членов
рады, задержали только некоторых членов правительства... Не обошлось
без издевательства. Так, министра иностранных дел... поставили лицом в
угол и велели не двигаться. Был произведен обыск, выемка документов,
причем обыску подвергся и стол председателя рады, проф. М.С.
Грушевского». Был задержан и насильно увезен премьер Голубович.[23]
Так, «порулив» Украиной 13 месяцев бесславно пала Рада.
Спустя пару лет Винниченко скажет: «Конец Центральной рады начался не
тогда, когда запросила немцев, а когда порвала со своими массами».[24]
