"В ночь с 18 на 19 октября боевые действия на советско-польском фронте были прекращены. Но на советской территории еще оставались белогвардейские части: Булак-Булаховича - в Белоруссии и Петлюры - на Украине. 21 ноября банды петлюровцев под ударом советских войск вынуждены были переправиться через Збруч у Волочиска и Тарноруды и вступить на территорию Галиции, где они были интернированы польскими властями… Тогда же были разгромлены дивизии авантюриста Булак-Булаховича, действовавшие в районе Мозыря…"

Между тем это был конец Украинской народной республики и полный разгром ее армии. Еще 21 апреля 1920 г. Петлюра подписал с польским диктатором Пилсудским секретное соглашение (т. н. Варшавский договор - см. "ДК", 20 апреля 1920 г.), согласно которому Петлюра отдавал Польше всю Восточную Галицию и часть Волыни. Всю эту территорию принято именовать Западной Украиной. Здесь проживало около 10 миллионов человек. Признавались права бывших польских помещиков на Украине. Армия УНР полностью подчинялась польскому командованию. Взамен поляки обещали вооружить петлюровцев и взять их с собой в поход на Киев. УНР обещала исправно кормить и снабжать поляков всем необходимым на "освобожденной" территории.

Война началась 25 апреля. Поначалу все складывалось для поляков и Петлюры очень неплохо. "Красные", еще занятые на юге разгромом "белых", имели на польской границе очень мало сил. Под натиском новой шляхты (свыше 65 тыс. чел. у поляков и 15 тыс. у Петлюры) 12-ая и 14-ая армии "красных" (всего 16 тыс. чел., командармы - соответственно С. Меженинов и И. Уборевич) начали откатываться к Днепру. 6 мая поляки вошли в Киев, привезя в обозе в четырех товарных вагонах "уряд" Петлюры. "Визволення" обернулось для Украины грабежами, разбоем и жуткими еврейскими погромами, в которых отличились оба союзничка.

"Красные" в столь тяжелых условиях смогли проявить чудеса организации. Достаточно сказать, что специально для наведения порядка в советских тылах был прислан Ф. Э. Дзержинский. С Кавказа спешно была переброшена 1-ая Конная армия. Кавалеристы Буденного, пройдя тысячу километров на запад, уже 5 июня прорвали фронт и зашли в тыл полякам еще на полтораста километров. Осознав, что кольцо "красных" вот-вот сомкнется вокруг Киева, поляки и самостийники начали в панике отступать (12 июня). Они взорвали все, что смогли: заводы и фабрики, мосты и электростанцию. Лишь чудом им удалось вырваться.

"Красные" армии И. Тухачевского и А. Егорова не только освободили всю Украину и Белоруссию, но очень быстро дошли до Варшавы. И здесь на помощь полякам пришла вся Европа. "Чудо на Висле" - поражение Тухачевского под самой Варшавой (16 августа) - стало результатом множества факторов, о которых спорят до сих пор. "Красные" начали вновь отступать, но ни сил, ни желания продолжать войну не было уже ни у кого. 12 октября в Риге было подписано перемирие (подробнее см. "ДК", 13 июля 2000 г.) между Польшей, с одной стороны, РСФСР и УССР - с другой стороны.

Помилуйте, а как же Петлюра? Да чего уж там плакаться - впервые что ли? Полякам самостийники были нужны ровно столько времени, сколько пользуются проституткой в бордели. И всегда это было - и всегда будет.

Когда петлюровский представитель в Варшаве Андрей Левицкий попросился тоже поучаствовать в переговорах, ему указали его место. "Антанта твердо стояла на принципе: Украины нет, а есть лишь "Юг России". Франция, напуганная победами большевиков в Польше и в Крыму, хотела помочь полякам - пусть даже за счет Украины", - пишет историк Наталья Полонская-Василенко. Когда Левицкий было передал советскому наркоминделу предложение Петлюры начать переговоры с Москвой, Чичерин ответил, что "существует только независимая Украинская Советская Республика, которая принимает участие в рижских переговорах на стороне Москвы". А Петлюра и его Директория - не более чем самозванцы, с которыми никто уже не желал иметь дело.

Паникующий "уряд" УНР все равно послал в Ригу своего представителя С. Шелухина. Кто-то в Варшаве, видите ли, сказал Шелухину, будто Польша не признает правительства УССР. Это оказалось ложью: поляки без особых угрызений совести признали Советскую Украину. Более того, согласно условиям окончательного советско-польского договора, подписанного там же, в Риге 18 марта 1921 г., на территории Польши запрещалось находиться антибольшевистским организациям. Так Директория оказалась в Польше на нелегальном положении. Хоть и "союзники", но почти что уголовные элементы.

Это было тем более горько и обидно самостийникам, что, согласно их представлениям, "чудо на Висле" и спасение Польши обеспечили не французские советники, не усталость "красных" армий, не противоречия между Сталиным и Тухачевским и вовсе не польский патриотизм, а… петлюровские войска, которые за много километров на юг от Вислы защищали Замостье. Они в это искренне верят. Об этом пишут, например, и Тарас Гунчак, и Исидор Нагаевский, и прочие историки, апологеты самостийничества.

Был еще один участник этой трагикомедии - т. н. Западно-Украинская Народная Республика (ЗУНР). Отколовшись от Австрии в 1918-ом, она через год "злучилась" (то есть объединилась) с УНР, годовщину коего события как День Злуки самостийники отмечают и сейчас. Однако, согласно Варшавскому договору, Петлюра продал "злученную" Западную Украину полякам. Теперь власти ЗУНР вновь вскарабкались на сцену. Но ненадолго. Они тщетно протолклись под дверьми конференции в Риге. Выслушивать их никто не пожелал.

Про то, что случилось позже, так же как и про то, что творилось в войсках УНР в конце октября - начале ноября 1920 г., украинские историки пишут очень неохотно. Они ограничиваются лишь сетованиями и общим плачем на тему о том, что вот, мол, если бы поляки нас не предали, то мы бы большевикам еще ух как показали!

Петлюровские войска насчитывали к тому времени, по некоторым сведениям, почти 44 тыс. чел. и занимали территорию между Днестром и Южным Бугом. Их поддерживали остатки деникинских войск, бежавших еще за год до того в Польшу. Общее руководство ими осуществлял бывший эсер Борис Савинков.

На 11 ноября командующий войсками УНР Омельяновыч-Павленко наметил наступление на Жмеринку. Уже без поляков. Но "красные" нанесли свой удар за день до этого. В боях с петлюровцами 10-13 ноября особенно отличились части 14-ой армии. Той самой, которая, по словам ангажированного историка Нагаевского, была "здеморалізована панікою" и вообще "розбита дощенту".

Между тем части этой армии, кавалерийская бригада прославленного героя Гражданской войны Григория Котовского, а также "Красные казаки" Виталия Примакова и другие только за эти три дня взяли в плен свыше полутора тысяч петлюровцев. Уже 16 ноября был освобожден Каменец-Подольский, а еще два дня спустя под Проскуровым (нынешний областной центр Хмельницкий) были разбиты основные силы "белых" и "жовто-блакытных".

Котовский преследовал петлюровцев до реки Збруч, которая уже стала границей с Польшей. Здесь у Волочиска над Збручем 21 ноября 1920 г. в последнем бою остатки петлюровских войск были разбиты червоноказаками и котовцами. Кто сумел - переправился через реку на польскую сторону, бросив на берегу 2 бронепоезда, 14 орудий, 120 пулеметов и три эшелона с имуществом.

Согласно договору с "красными", поляки интернировали своих недавних "союзников". Это был конец Украинской Народной Республики. "На цьому закінчилася регулярна визвольна боротьба за волю України", - пишет Полонская-Василенко.

Взгляд изнутри

Осенью 1921 г. ровно через год после того, как армия УНР была разгромлена, из перешедшего на польскую сторону "жовто-блакытного" охвостья в концлагерях была сформирована группа под началом генерала Юрка Тютюнныка, бывшего заместителя командующего армией УНР. Вот, что пишет про нее историк Исидор Нагаевский в книге "Історія Української держави ХХ століття", изданной на папские средства в Риме в 1989 г. :

"Группа Ю. Тютюнныка перешла границу 4 ноября возле Сарнов с намерением вызвать на Украине общее восстание против большевиков… Возле села Маньки ее окружила большевистская конница, и произошла великая битва, в которой погибло свыше 500 повстанцев, а 359 попали в плен. Генерал Котовский уговаривал их присоединиться к большевикам, но получили такой ответ: "Расстреляйте нас! Мы все готовы умереть, а вам служить не будем! За нас отомстит украинский народ!

Возле села Базару на Волыни они были расстреляны 21 ноября 1921 г. Перед расстрелом все повстанцы запели украинский национальный гимн "Ще не вмерла Україна!" - и погибли за свой народ. Их героический поступок остался вечной заповедью будущим поколениям".

Такая же патетика есть и во многих других книгах по украинской истории, касающихся группы Ю. Тютюнныка. Вообще поражает, насколько некритично относятся украинские историки к мифам и легендам, из которых состоит вся история Малороссии. Вот как про эти же события рассказывает предисловие к мемуарам самого Ю. Тютюнныка, изданным в Харькове в 1924 г. буквально по горячим следам (тоже наш перевод с украинского):

"Чем окончился тот "народный гнев", хорошо известно. После разгрома нескольких сахароварен и железнодорожных станций "повстанцам" пришлось таки драпать обратно в гостеприимные польские лагеря, а инициаторам "народного гнева" - выкручиваться под грузом советских нот...

Побывав на Украине, хорошо ознакомившись с настроением крестьянства, будучи хорошо знакомым с никчемностью и мизерностью освободителей - танцоров под дудку польского генштаба, Тютюннык отошел от Петлюры…

Получив сведения про существование на Украине повстанческой организации ВВР (Высший военный совет), Тютюннык в середине 1923 г. отправился на Украину…

"С помощью горького и тяжелого опыта, - писал Тютюннык в своем заявлении в ВУЦИК, - пришлось мне убедиться, что социальная контрреволюция одновременно является контрреволюцией национальной. Понемногу и незаметно для себя я, как и вся украинская эмиграция, превращался в руках врагов Украины в орудие против нее. И последнее мое нападение на Украину осенью 1921 г. показало мне ясно, что я играю роль исполнителя темных интриг польских империалистов".

Добровольно сдавшись Советской власти, Юрко Тютюннык был амнистирован".

Мемуары Тютюнныка особенно ценны, поскольку ни советские, ни самостийнические историки не уделяли особого внимания последним дням существования УНР. Но ведь Украинская Народная Республика - отнюдь не последний элемент в современном самостийническом мифотворчестве. С ней связывают и саму историю украинской государственности, и историю т. н. "визвольних змагань українского народу.

Потому нам показался любопытным "взгляд изнутри" на то, как именно кончилась УНР. Предлагаем вашему вниманию наш перевод отрывка из редкой книги Юрка Тютюнныка "З поляками проти Вкраїни", насколько нам известно, никогда на русском языке не издававшейся. С одной стороны, язык Тютюнныка, перегруженный полонизмами, труден для восприятия русским читателем ("Гембіль з поляками… Пан поручнік з фірою цукру…"), но, с другой стороны, уж очень колоритен и неподражаем его стиль. Мы попытались насколько возможно все же сохранить особенности языка этого генерала-мемуариста.

Это фрагмент, относящийся к событиям ноября 1920 г. Из них, по крайней мере становится ясным, что нынешние традиции "розбудови держави" восходят отнюдь не к героизму солдат под Базаром, а к тем картинам, которые Тютюннык изобразил в своих мемуарах: тонущие фуры на переправе, наполненный министрами грузовик и бессмысленное совещание в Ялтушкове.

ФУРЫ НА ПЕРЕПРАВЕ

Чужое войско на собственной территории не очень приятно. Его надо любым способом ликвидировать. Но Пилсудский делает благородный жест. Он едет в Станислав (нынешний Ивано-Франковск. - Д. К.) для свидания с Петлюрой и по-товарищески сообщает, что польское правительство и народ не хотят во второй раз рисковать, посылая польское войско на Украину. Поэтому он, Пилсудский, за Збруч не пойдет. Зато Петлюре он даст любую помощь, в особенности, военное имущество и амуницию. И помощь эту Петлюра получит лишь тогда, когда вместе с войском прорвется на восток за Збруч.

Итак, выходило, что мы должны, прорываясь к Каменцу, растрачивая амуницию, которой у нас было мало, имея лишь обещание Пилсудского о помощи…

Петлюра созвал совещание высшего воинского командования в г. Юзеполе над Днестром и проинформировал собрание "про балачки" с Пилсудским. Командование должно было считаться с фактами. Часть командования предлагала прорываться на Подолию только, тогда, как будет получена амуниция. Решения никакого не было принято. А через несколько дней части получили приказ двигаться вперед за Збруч к Жмеринке.

Пилсудский выполняет все свои обещания. Все, кроме материальной помощи. Больше того. Поляки задержали на правом берегу Збруча поезда нашего собственного снабжения. Сначала будто бы сделали они это временно, а потом и навсегда. Они мучились в Риге, захватывая украинские земли, на которые не имели никакого ("ніякогісінького") права. На кой ляд им в таком случае сдалась воинская сила, которая считала себя украинской? И они спокойненько себе бросили нас на произвол судьбы: мавр сделал свое дело.

В то же время в штабе Омельяновыча-Павленко появился из французской военной миссии в Варшаве какой-то плюгавенький ("миршавенький") полковник и обещал поддержать нас амуницией. Ругал поляков ужасно и даже грозил "поучить". Но от того нам легче не было.

Оставленные один на один с Красной Армией мы через десять дней снова оказались над Збручем. Надо было отходить на нашу ж таки украинскую территорию, которую мы своим союзом с поляками признали чужой.

Омельяновыч-Павленко созвал старших командиров в село Войтовцы. Сообщил, что он заключил словесное соглашение с командующим 6-ой польской армией ген. Галером, в соответствии с которой мы должны сдать полякам оружие немедленно после перехода через Збруч. Зато вся амуниция останется при нас. Само собой, совещания никакого не могло быть, так как кавардак в мыслях был страшный. Никто не предлагал поддаться на уговоры "красных", но и оружие отдавать полякам не хотелось.

В конце концов, Омельяновыч-Павленко принял решение перейти на правый берег Збруча. Но если бы он даже и не принял такого решения, то пришлось бы на второй день оказаться за Збручем, так как "красные" части напирали уж слишком энергично…

В два часа второго дня последние части оставили позицию и начали отходить к Збручу. Выехав на холм над Збручем напротив села Токи, я увидел огромный полукруг фур, что пытались переехать через мосток без всякого порядка и очереди. Беспорядок - высочайшей степени. В полукруге телег было до трех тысяч. Ясно, что и к ночи они не успеют перейти через мост, так как переправой никто не руководил. Всякий хотел переехать первым, а в результате переправа задержалась, возы ломались, опрокидываясь в речку. Я уверен, что телеги и имущество не стоили крови и одного человека. К тому же не было гарантии, что поляки не заберут всего себе. А "красные" шли следом…

Темнело, когда последняя часть уходила за Збруч. Были случаи, что люди ломали свое оружие, или оставляли ее на левом берегу речки, не желая отдавать полякам. Войско отходило перед "красными", боясь попасть к ним, но и поляков оно ненавидело .

То ли это была такая "мудра политика", то ли на самом деле Петлюра с министрами надеялся своими силами без поляков дойти до Киева, неизвестно…

Характерная особенность Петлюры - полное нежелание брать на себя ответственность за решения. И все время пребывания на своей и не своей территории он все совещался, хотя ни одно совещание ни к чему не обязывало. Петлюра созывал совещания исключительно на случай неудачи, чтобы переложить ответственность на всех вольных или невольных участников. Не зря ведь столько существует анекдотов про Петлюрино окружение…

Оказавшись в Подолии и не получив от Пилсудского обещанной им помощи, Петлюра совещался: сначала со своими министрами в Каменце, а потом в штабе Омельяновыча.-Павленка. В конце концов, ему забандюрилось созвать всех старших фронтовых командиров в Городок, от которого до фронта в то время было верст девяносто. Командиры дивизий не рискнули оставить фронт, и Петлюра вынужден был сам ехать в Ялтушков.

Петлюра приехал в легковом авто вдвоем со своим приспешником Чеботаревым, которого за глаза, а временами и в глаза называли "Малютой Скуратовым". Приехало и грузовое авто, повнесеньке министров.

Министры - во главе с Андреем Левицким. Это было как раз перед последним наступлением Красной Армии, после которого мы оказались в эмиграции. Казалось бы, если совещание созвано почти на фронте, то должно рассматривать вопрос, который непосредственное затрагивает фронт. Так нет же. Левицкий начал зачитывать параграф за параграфом проект "Закона о Совете Республики". Потом обсуждали эти параграфы, каждый в отдельности и все гуртом. Так прошел первый день. Весь второй день прели над воззванием "К украинскому народу и войску". На третий день взялись за вопрос об администрации на Украине.

В тех условиях вопрос об администрации в самом деле был нелегким для Петлюры. Даже на три уезда Подолии не хватало уездных чиновников. Зато кандидатов в министры было столько, что на всю Европу хватило бы. А обычных канцеляристов, регистраторов и даже уездных комиссаров на три уезда не хватало. "Губернияльных" еще можно было бы отыскать, но на уездного никто не шел. А Петлюра все рисовал розовые перспективы захвата Правобережья и Левобережья с целой сотней уездов, "которые ждут освобождения". Мне казалось, что если бы Петлюре удалось захватить вместо какой-то сотни уездов целую сотню государств, то он сразу образовал бы для всех правительства, но не было бы ни "губернияльных", ни уездных администраторов.

Совещались долго, и в конце концов постановили дать амнистию всем, кто боролся или не соглашался с Петлюрой. Петлюра сопротивлялся, но вынужден был согласиться. Особенно боялся Петлюра возвращения на Украину М. Грушевского, или Винниченко. "Они хуже большевиков!" - кричал он.

Не знаю, в самом ли деле тогда, все, кто был на совещании, верили, будто им посчастливится таки на этот раз завладеть Украиной. Не знаю также, были ли они убеждены в противоположном. Для меня было очевидным, что надежды на движение вперед не имеют реальных оснований. Разве что приключилось бы чудо. Тем не менее, когда я "на всякий случай" предложил выработать план отступления, то собрание возразило против такого плана. Как потом оказалось, убегать можно и без плана…

Но сколь беспомощными ни казались министры в Ялтушкове, тем не менее из Каменца велели они удрали заранее. Никто из солдат не видел их восточнее Збруча после Ялтушковского совещания. Очевидно, когда дело касается личных интересов, то Петлюрины министры имеют планы эвакуации своих собственных вещей, а для обеспечения той эвакуации в наступление было послано более десяти тысяч войска с запасами патронов - менее 10 штук на человека.

Такая "эвакуация" слишком сильно пошатнула авторитет не только Петлюриных министров, но и самого "головного атамана". За исключением одного Э. Архипенко остальные министры сочли за благо не показываться на глаза солдат, пока последнего из них не разоружили поляки. А "головной" по приезде в Тарнов написал "отречение". Но, убедившись, что его никто не умоляет аннулировать "акт большого исторического значения", Петлюра по собственной инициативе свое "отречение" порвал.

Омельяновыч-Павленко действительно таки договорился с генералом Галером, что у нас будет отобрано лишь оружие. Но как только любая часть переходила на правый берег Збруча и отдавала оружие полякам, начинался самый натуральный грабеж… Местные "коменданты" не чурались и наших личных вещей, временами довольно грубо сдирая одежду просто с плеч…

Наверное даже Пилсудский не ожидал такого молниеносного конца УНР…

Запозичено: Единая Русь http://www.edrus.org/