Становление и развитие юриспруденции в Древнем Риме
В III в. н. э. в общественной жизни Древнего Рима произошли перемены, которые в конечном счете не могли не сказаться на состоянии юриспруденции. Убийство в 235 г. принцепса Александра Севера положило начало периоду анархии в политической сфере древнеримского общества, продолжавшемуся целых полстолетия—до воцарения императора Диоклетиана. За это время на римском престоле сменилось 17 принцепсов. Восстания, мятежи, заговоры, политические убийства стали обычаем в общественной жизни Римской империи. Ко всему этому добавлялась хозяйственная разруха. Таким образом, произошел подрыв того экономического и политического фундамента, на котором покоилось величественное здание римской классической юриспруденции.
Предпринятые в правление Диоклетиана (284—305) попытки восстановить политическую и хозяйственную стабильность древнеримского общества вели к еще более существенным изменениям в условиях, определявших эволюцию правовой культуры.
Для правителя огромной империи, находившейся в состоянии анархии, было естественным обращение к бюрократическим методам управления. Именно бюрократия могла стать реальной силой, цементирующей общественный строй, предотвращающей его окончательный распад.
Развитие же бюрократии, выдвижение ее на ведущую роль в общественной жизни неизбежно влекли за собой замену прежнего формулярного судебного процесса, предполагавшего свободное состязание сторон с участием претора и при посредничестве третейского судьи, процессом бюрократическим (экстраординарным). Последний предполагал в качестве судьи чиновника, представителя имперской администрации. Состязательность сохранялась, но она была в значительной мере скована новой процедурой разбирательства дел, весьма похожей на обыкновенное административное рассмотрение какой-либо жалобы. Претор, игравший прежде важную роль в осуществлении юрисдикции и правотворчестве, уступил место городскому префекту.
Существенное влияние на дальнейшее развитие римской правовой культуры имело также произведенное Диоклетианом разделение Римской империи на западную и восточную части. Политическая, социально-экономическая, духовная жизнь последней значительно отличалась от той, что протекала в первой. В восточной части империи повсеместно господствовало натуральное хозяйство, общественные отношения регулировались в большей мере местными обычаями, нежели писаным правом. В духовной культуре преобладали эллинистические и восточные мотивы. Именно сюда, в восточную часть Римской империи—в ее. столицу Константинополь, перемещается центр государственной, а значит. и юридической жизни после того, как варварские племена окончательно захватывают Рим.
В историко-правовой науке перемены в римской правовой культуре, происходившие в период после III в., характеризуются как “быстрый упадок юриспруденции”. И на первый взгляд такая характеристика представляется вполне оправданной.
В самом деле основным способом правотворчества в IV—VI вв. выступает законодательная деятельность императоров. Императорские конституции носят имена императоров и не упоминают имен юристов, участвовавших, в их составлении. Факт этот немаловажен: он отражает ослабление роли юристов в правотворческом процессе. Суждения выдающихся представителей римской юриспруденции продолжают учитываться при вынесении судебных решений. Однако применение их ограничивается. Закон о цитировании 426 г. признал юридическую силу лишь за мнениями пяти юристов: Папиниана, Павла, Гая, Ульпиана и Модестина. Если по одной и той же проблеме между перечисленными юристами обнаруживалось разномыслие, то действительным надлежало считать мнение, высказанное большинством из них. При равенстве предпочтение отдавалось Папиниану. Закон о цитировании разрешал учитывать мнения и других представителей римской классической юриспруденции, однако лишь при условии, что на них ссылаются упомянутые пятеро. На практике мнения юристов, не названных в законе о цитировании, почти не принимались во внимание, поскольку в распоряжении законодателей и судей не было текстов их сочинений.
По сравнению с классическим периодом время IV—VI вв. более. бедно юридической литературой. Значительную часть ее составляют произведения компиляторского характера — сборники изречений римских юристов-классиков, в основном Папиниана, Павла и Ульпиана, создаваемые, как-правило, частными лицами и не имеющие официальной юридической силы. Роль этих сборников сводится лишь к тому, чтобы служить учебным пособием при подготовке судей. Но даже при такой ограниченной роли произведения юристов в большей своей части остаются невостребованными.
Юридическое образование в Древнем Риме IV—VI вв. не было столь престижным и популярным, как прежде. Многие должности, которые в предшествующий период могли занимать только лица, обученные юриспруденции, теперь принадлежали в большинстве своем тем, кто не обладал никакими юридическими знаниями. По мнению немецкого правоведа М. Казера, решающий перелом в развитии римской юриспруденции произошел при императоре Константине в начале IV в. “Императорская канцелярия, которая даже при Диоклетиане стремилась продолжать интеллектуальную традицию классического права, теперь отвергла эту традицию. Законодательство и. центральный контроль за отправлением правосудия в целом переместился к лицам, которые были обучены не праву, а риторике, и в чьем юридическом мышлении доминировали примитивные и бытовые взгляды, т. е. “вульгарные” представления”.
Следующая примечательная черта юриспруденции IV—VI вв.— явная тенденция к упрощению и сокращению юридических формул. Юридическая терминология утрачивает прежнюю четкость, точность, становится неопределенной, расплывчатой. К примеру, римские юристы классического периода четко разграничивали понятия собственности и владения. “Собственность не имеет ничего общего с владением”, — указывал Ульпиан. В отличие от владения, обозначавшегося термином “possessio”, собственность обозначалась в классической римской юриспруденции как “dominium”. Для “possession, с точки зрения римских юристов-классиков, достаточно было наличия двух условий: фактического обладания вещью и отношения к вещи как к своей, т. е. воли владеть. Владельцем поэтому мог быть и несобственник вещи. Право владения приобреталось соответственно способами, отличными от способов приобретения права собственности. Различными были здесь и формы защиты. “Право владения защищают с помощью интердикта, право собственности же—посредством иска”,—отмечал Павел.
Со второй половины III в., а в особенности с IV в., римские юристы начинают использовать термин “possessio (владение)” там, где в классический период применялся термин “dominium (собственность)”.
И в то же время термин “собственность” нередко употребляется вместо термина “владение”. В дополнение к термину “dominium” появляется термин “proprietas”, также обозначающий собственность. В ряде случаев для обозначения права собственности вместо одного термина используется целая фраза, например “право владеть непоколебимо” и т.д.
Значительным отступлением от воззрений римских юристов-классиков на право владения стало введение в 326 г. законом императора Константина защиты владения для арендаторов владельца—колонов, других зависимых людей и даже рабов. Прежде право на защиту своего владения мог осуществить только сам владелец.
Явным признаком сближения института владения с институтом собственности выступает появившееся у владельца право, которое ранее имел .лишь собственник,—право передачи имущества по наследству.
Одновременно право собственности все больше ограничивается, перестает носить прежний абсолютный характер. В городах, к примеру, распространяется практика принудительной продажи земельных участков, если этого требуют интересы благоустройства территории. В сельской местности на,, собственников нередко возлагаются дополнительные обязанности, например по добыче полезных ископаемых.
В том же направлении меняется содержание юридической терминологии и в сфере обязательственного права. Термин “контракт”, который в классической римской юриспруденции использовался для обозначения договора, признаваемого цивильным правом и обеспеченного специальной исковой защитой, в рассматриваемый период начинает употребляться в более широком смысле: например, применительно к брачным соглашениям. Наконец, термином “контракт” обозначался и сам документ, фиксирующий договор. Одновременно исчезает прежнее различие .между “контрактом” и “пактом”.
Подобные примеры показывают, что перемены в римской юриспруденции на рубеже III—IV вв. носили достаточно резкий характер. Вывод об: этом делают многие исследователи, римских юридических текстов постклассического периода. “Тщательная, вдумчивая, и тонкая критика текстов дошедших до нашего времени сочинений классических юристов и законодательных памятников,—пишет Е. Э. Липшиц,—убедительно выявила факты коренной ломки правовых воззрений, начиная с IV, в. Результаты этих исследований доказали, что бурный процесс пересмотра захватил собой понятия, включающие едва, ли не все важнейшие разделы частного или гражданского права. Представления, заимствованные из повседневного обихода, из “вульгарного” или “вульгаризованного” и обычного права, как римского, так и неримского — провинциального, эллинистического и восточного,— мощным потоком прорываются в это время в официальное законодательство, ломают терминологию”.
В историко-правовой литературе описанный процесс именуется “вульгаризацией” римского права, само же римское право постклассического периода—“вульгарным правом”. “Многие из наиболее выдающихся достижений классической юриспруденции, — отмечает М. Казер,—были утрачены в этом “вульгарном праве”, главными источниками которого выступали императорские постановления и их толкования с IV столетия и далее наряду с современными ревизиями некоторых классических сочинений (особенно Павловых “Сентенций” и Гаевых “Институций”)”.
Отмеченные процессы и имеют в виду исследователи, когда говорят об “упадке” римской юриспруденции в период IV—VI вв. На наш взгляд, подлинный смысл данных процессов в другом. Несмотря ни на что, они не дают оснований говорить о “быстром упадке юриспруденции” в Риме.
Оценка состояния юриспруденции того или иного периода, той или иной страны должна основываться не на каких-то абстрактных критериях совершенства, а на конкретных фактах, показывающих то, как она выполняет свою служебную роль.
На рубеже III—IV вв. происходили коренные изменения в политических и социально-экономических условиях жизни римского общества. Соответственно менялось и право. Для нового римского права— назови его как угодно: “постклассическим” или “вульгарным”—классическая римская юриспруденция не подходила. Она, следовательно, должна была уступить место какой-то новой юриспруденции. И этот процесс смены юриспруденции одного вида на юриспруденцию другого вида как раз и происходил в IV—VI вв. Правильнее поэтому говорить. применительно к названному времени об упадке не римской юриспруденции в целом, а лишь одного из ее вариантов, который зовется в юридической литературе “классическим”. Упадок данного варианта юриспруденции означал одновременно развитие другого ее варианта. Римская юриспруденция начинала очередной круг своей истории: она восходила к новой своей высоте, пусть и на ином уровне. И эту высоту можно определить совершенно конкретно и точно — систематизация римского права при императоре Юстиниане, первая половина VI в.
Когда упрощение римской юридической терминологии, утрату ею прежней четкости, сокращение правовых форм и т. п. Представляют как упадок юриспруденции, то при этом забывают, что в IV—VI вв.
население Римской империи было не таким, как в предшествующий период. Значительную часть его составляли так называемые “варварские” племена и, кроме того, сельские жители, для которых четкая, детализированная утонченная терминология классической юриспруденции была слишком сложной и непонятной. Требовалось приспособить язык римского права к уровню населения. Упрощение терминологии и другие сопутствующие процессы, протекавшие в сфере римской юриспруденции в рассматриваемый период, были необходимы именно для того, чтобы право могло эффективнее выполнять свою регулирующую роль. Юриспруденция таким образом приспосабливалась к новым реальностям общественной жизни.
Сближение между понятиями собственности и владения, которое наблюдалось в римской юриспруденции постклассического периода, прежде всего отражало процесс стирания граней между собственностью и владением, происходивший на практике и выражавший становление феодальной собственности. Переходный характер общественных отношений не мог не повлечь за собой расплывчатости, неопределенности юридической терминологии. Наконец, в объяснении перемен, наблюдавшихся в рамках юриспруденции Древнего Рима с IV по VI в., необходимо учитывать факт появления после IV в. в Восточной Римской империи — Византии — нового широкого слоя земельных собственников, который составили высшие должностные лица византийской бюрократии. Последние становились собственниками, как правило, не в результате приобретения имущества в порядке, установленном правом, а по- средством прямого захвата. Естественно, что при таком положении сановники были заинтересованы в том, чтобы нормы, регулирующие отношения собственности, имели предельно хаотичный, неопределенный характер.
Скудность юридической литературы в рассматриваемом периоде также была лишь следствием соответствующих тенденций в политической сфере древнеримского общества. Экстраординарный (бюрократический) судебный .процесс принижал значение мнений юристов, в связи с чем и “мнений” становилось меньше. И в данном случае, как мы видим, юриспруденция лишь приспосабливалась к практике.
В условиях, когда господствующее положение в обществе занимает бюрократия, юридическое знание неизбежно становится ее монополией. Римская юриспруденция постклассического периода имела поэтому во многом другого социального носителя, нежели предшествующая ей классическая юриспруденция. Римские юристы во времена принципата нередко приглашались к занятию важных должностей в государственном управлении, но они могли и не быть сановниками; должность являлась в тот период скорее следствием высокой юридической квалификации. С IV в. должность в государственном аппарате становится предпосылкой для приобретения данной квалификации, т. е. овладения юридическими знаниями, навыками обращения с правовым материалом, приемами формулирования и толкования правовых норм и т. п.
Правда с появлением юридических школ (в Константинополе, Александрии, Бейруте) в роли авторитетных носителей юриспруденции выдвигаются, профессора этих школ, которые привлекаются императорами и сановниками в качестве советников и помощников при составлении законов и законодательных сборников.
Главным достижением римской постклассической юриспруденции явился, безусловно, свод Юстиниана. Его созданию предшествовала, однако, по меньшей мере двухвековая кропотливая работа римских юристов,, осуществлявшаяся по двум основным направлениям.
Прежде всего составлялись своды императорских конституций (законов)—так называемые кодексы. Первые образцы таких правовых памятников, которых ранее не знала, римская юриспруденция, появились на рубеже III—IV в.в. Составителями их были современники императора Диоклетиана юристы Григорий и Гермогениан, жившие, по дошедшим до нас известиям, в восточной части Римской империи.
Оригинальные тексты этих первых кодексов не сохранились, но об их содержании можно судить по . трем фрагментам, .которые вошли в другие правовые памятники. На основании отрывочных сведений специалисты делают вывод-, что Григорианский кодекс, к примеру, был довольно обширным, состоял не менее чем из 19 книг.
Ссылки на Григорианский и Гермогенианский кодексы вошли впоследствии в самый авторитетный из памятников данного рода — в Кодекс Феодосия, составленный в 438 г. и включивший в себя все императорские конституции, изданные со времен императора Константина. Кодекс Феодосия являлся уже официальным сводом законов,. он имел обязательную юридическую силу. Вместе с тем. и этот правовой памятник, так же как предшествующие кодексы, служил в качестве учебного пособия при обучении праву. По замечанию Е. Э. Липшиц, “в инструкции императоров Феодосия и Валентиниана комиссии, которой было поручено составление Кодекса, предписывалось включить в него и те конституции, которые уже не были действующими; это делалось в качестве уступки юридическим школам, где изучалось и то, что уже не имело силы действующего закона”.
Еще более значительным достижением римской юриспруденции постклассического -периода стал сборник под названием “Бреварий Алариха”. Он был создан в начале VI в. на территории Галлии при вестготском короле Аларихе II. В его содержание вошли: 1) 16 книг со значительными пропусками Кодекса Феодосия; 2) новые императорские конституции, изданные в дополнение к Кодексу Феодосия; 3) так называемый “сокращенный Гай”, т. е. “Институции” Гая в сокращенном изложении; 4) “Сентенции” римского юриста Павла; 5) Кодекс Григория в 13 титулах; 6) Кодекс Гермогениана в 2 титулах; 7) фрагменты из сочинений римского юриста Палиниана.
Все названные составные части Бревария, за исключением “сокращенного Гая”, были снабжены толкованиями двух видов. Первый из них представлял собой сплошной комментарий к правовому материалу. Он прилагался к включенным в текст Бревария “Сентенциям” Павла. Второй вид комментария предполагал строгое следование объясняемому юридическому тексту, краткое изложение его содержания с указанием других аналогичных и отклоняющихся текстов. Так были прокомментированы императорские конституции, вошедшие в состав Бревария. По мнению русского правоведа В. Сокольского, данный вид толкования “весьма схож с тем, которому следовали глоссаторы”, т. е. средневековые западноевропейские юристы.
Любопытно, что оба вида толкования упоминает Юстиниан в своей конституции “О составлении Дигест” от 15 декабря 530 г. При этом его первый вид, заключающийся в пространном, Подробном комментировании текста, Юстиниан запрещает, второй же—разрешает.
Другим важным направлением в деятельности юристов постклассического периода были переработка классического юридического наследия, его освоение с позиции изменившихся общественных условий.
Факты свидетельствуют о том, что изучению и переработке подвергались в основном сочинения таких юристов-классиков, как Гай, Папиниан, Павел, Ульпиан. Переработка текстов названных юристов совершалась посредством замены одних терминов на другие, путем вставок или, напротив, пропусков каких-либо фраз. Иногда составлялись сокращенные, варианты их произведений, в ряде случаев писались глоссы и комментарии.
В этой деятельности, осуществлявшейся римскими юристами в IV—VI вв., заметны зачатки тех приемов и способов обработки правового материала, тех методов юридического мышления, которые в средние века были развиты юристами западноевропейских стран—глоссаторами я комментаторами.
Как бы то ни было ко времени, когда император Юстиниан принял решение о систематизации римского права, постклассическими юристами был накоплен солидный опыт той работы, которой предстояло подвести величественный итог. Не принимая во внимание данного опыта, трудно понять, как удалось немногочисленной группе юристов за сравнительно короткий срок—с 528 по 533 г.—осуществить столь огромный объем работ. Известно, что комиссией из десяти человек под руководством Трибониана был составлен в течение года свод императорских конституций — так называемый “Кодекс Юстиниана”. Затем группа юристов из пятнадцати человек, опять-таки под началом Трибониана, за три года сумела создать свод изречений римских юристов-классиков, так называемые “Дигесты”, состоящие из 50 книг. Одновременно с этим двумя профессорами права под руководством Трибониана был составлен учебник цивильного права — “Институции” Юстиниана.
По окончании указанных работ стало ясно, что за прошедшие четыре года Кодекс Юстиниана устарел: за этот период было издано более 200 новых конституций. В результате император создал новую комиссию, которая к концу 534 г. составила другой Кодекс из 12 книг— “очищенный и обновленный”.
Впоследствии (где-то с середины VI в.) стали .появляться сборники императорских конституций, изданные уже после составления нового Кодекса, — так называемые “Новеллы”.
Не вдаваясь подробно в содержание свода Юстиниана (это тема для особого исследования), остановимся на тех приемах обработки правового материала и способах его организации, которые были использованы при его создании.
Самым распространенным приемом приспособления, классического римского права к новым условиям было простое расширение содержания юридической нормы за счет включения в нее новых понятий и терминов. Например, Кодекс Феодосия предусматривал специальный интердикт для защиты прав зависимых людей и рабов, лишенных владения, в отсутствие хозяина. Кодекс Юстиниана, повторяя данную норму, включил в число указанных лиц также колонов.
Нередко новые слова, включаемые в содержание нормы, резко меняли ее смысл. В законе Диоклетиана и Максимилиана, изданном в 286 г., признавалось недействительным дарение имения в собственность на том условии, чтобы после смерти нового собственника оно возвращалось обратно. “Такой дар является недействительным,—гласил упомянутый закон,—так как собственности на время быть не может”. В Кодексе Юстиниана при воспроизведении данного правила было внесено изменение: “Дар действителен, так как он может быть сделан также на определенное или на неопределенное время”.
Как известно, классическим юристам было свойственно стремление к обобщению правового материала, в чем можно усматривать тенденцию к теоретизации юридического знания. В юриспруденции постклассического периода названная тенденция усиливается. Проявлением ее служит уже сам факт создания обширного свода римского права при императоре Юстиниане. Такой формы систематизации правового материала прежняя юриспруденция не знала.
Вместе с тем у юристов постклассического периода более ярко выражено стремление к общим определениям тех или иных правовых институтов. К примеру, в “Институциях” Гая не давалось определения обязательства. “Институции” Юстиниана определяют обязательство как “правовые узы, в силу которых мы связаны необходимостью что-либо исполнить в согласии с правом нашего государства”.
Даже исследователи, склонные рассматривать перемены в римской юриспруденции в IV—VI вв. в качестве выражения ее упадка, признают, что систематизация римского права при императоре Юстиниане— безусловный шаг вперед в развитии юриспруденции. “Без всякого сомнения, уровень юридической мысли в юстинианово время был значительно выше, чем он мог быть раньше, в V столетии. Язык юстиндановой канцелярии, хотя и является все еще напыщенным и многословным, однако намного более точен, чем тот, который употреблялся в предыдущие два столетия, и очевидно, что люди, составлявшие Корпус Юрис, а также те, кто был: в состоянии работать со сложной литературой, воплощенной в Дигестах, были диаметрально противоположны тем, кто составлял или пользовался литературой, сохранившейся от более ранних веков”. Такими словами характеризуют римскую юриспруденцию постклассического периода английские правоведы X. Иоло-виц и Б. Николае в книге “Историческое введение в изучение римского права”
Факты свидетельствуют, что стремление к обобщению и систематизации правового материала становится у юристов постклассического периода настолько сильным, что оно начинает доминировать уже и над интересами практики, приобретая самодовлеющий характер. Ради сохранения системы нивелируется многообразие мнений юристов-классиков, упрощаются выработанные ими категории, искажается смысл употреблявшихся ими понятий,
Иначе и быть не могло. Уже сама история систематизации римского права при императоре Юстиниане показывает, что юриспруденция все более оказывалась в руках профессоров юридических учебных заведений. Именно они начинали определять характер юриспруденции и тенденции ее развития. Одной из основных среди них была тенденция кпревращению прикладного по своему характеру юридического знания в науку. Исследованиями ученых в XI в. было установлено, что глоссы, в оболочке которых рождалась в тогдашнее время западноевропейская юридическая наука, впервые появились именно в царствование Юстиниана. В частности, тогда была составлена древнейшая часть так называемой “Туринской глоссы” к “Институциям” Юстиниана.
Таким образом, приемы и способы обработки правового материала, принципы юридического мышления, методы толкования правовых текстов, выработанные римскими юристами постклассического периода, стали важнейшей предпосылкой эволюции западноевропейской юриспруденции в средние века.
